Живое слово Шукшина

Зиновий Бельцев. Когда деревня сердце обжигает: проза Шукшина на сцене ТЮЗа.

Информация и фото с сайта Казанский репортер: события и новости Казани.


Завершая 90-й сезон, Казанский государственный театр юного зрителя показал философическую премьеру. Спектакль по рассказам Василия Шукшина оказался очень непростым для восприятия.

О том, что Лилия Ахметзянова мечтает поставить такой спектакль, знали все, кто так или иначе причастен к миру театра. Над ней добродушно подшучивали на капустниках. А она мало-помалу проникалась той философией шукшинской прозы, увлечение которой пришло к ней ещё в студенческие годы.

– Он для меня самый пережитой, наверное, автор, – уточнила Лилия Талгатовна. – В ГИТИСе мы с Михаилом Борисовичем Фишманом-Борисовым, покойным уже моим мастером, очень подробно разбирали произведения Шукшина, готовили отрывки по его рассказам для спектакля. Некоторые мои задумки тогда не были воплощены, я их реализовала только сейчас. Мне захотелось поговорить со зрителем о людях, о жизни, о горькой её правде…



Читать Василия Макаровича, как когда-то Антона Павловича Чехова, даже в нашей стране научились не сразу. Искали в Шукшине скрытую иронию над теми, кто по недомыслию признаётся, как поётся в песне: «Сам себя считаю городским теперь я». А ведь писатель-то не иронизировал над ними, не искал в них те самые нелепости, что выставляют на смех слова и поступки. Он видит героев своих такими, какие они есть, со всеми острыми и неудобными углами. И искренне им сочувствует. Шукшин же и сам из таких. «Современная жизнь с её грохотом, ритмами, скоростями и нагрузками смалывает человеческие силы особенно заметно. Двадцатый век если и уступает много, то и мстит жестоко. Люди устают, нервничают, забывают покой, забывают радоваться жизни, красоте, годами не видят, как встаёт и заходит солнце, так привыкают к шуму, что иногда не поймёшь, то ли крикнули “здравствуйте!”, то ли “караул!”» – с горечью писал он в одном из своих публицистических рассказов. Том самом, из которого и взято название тюзовского спектакля. Это в «Монологе на лестнице», написанном в 1967 году, он признаётся: «Так у меня вышло к сорока годам, что я – ни городской до конца, ни деревенский уже. Ужасно неудобное положение. Это даже – не между двух стульев, а скорее так: одна нога на берегу, другая – в лодке. И не плыть нельзя, и плыть вроде как страшновато. Долго в таком состоянии пребывать нельзя, я знаю – упадёшь».



Лилия Ахметзянова так и назвала свой спектакль: «Одна нога на берегу, другая – в лодке». И поделила сценическое повествование на две равных части – первый акт разворачивается в деревне, второй – в городе. Восемь сложных психологических историй – «Светлые души», «Микроскоп», «Мой зять украл машину дров», «Стёпка», «Чудик», «Три грации», «Привет Сивому!» и «Жена мужа в Париж провожала» – прожили за два с половиной часа девять актёров. Прожили достоверно, без пережимов, без излишней наигранности, с долей здоровой самоиронии. Слегка шаржированные персонажи, некая театральность в игре, нестандартность в создании рисунка роли лишь снижали пафосность и трагедийность, сопутствующие любой постановке шукшинских рассказов. И ещё вот что удивительно: хотя спектакль создан молодёжью, не знавшей шукшинских реалий семидесятых годов прошлого века, ни пластиковым, ни картонным его не назовёшь. Язык не поворачивается сказать, что всё делалось по правде, – нет, перед нами как по волшебству вдруг оживала та самая правда, которую ещё помнят старики, пристально всматривающиеся из зрительного зала в сценические картины: смотри, самокат такой же как у нас был, и рубашка нейлоновая тогда высшим шиком была, а трусы-то трусы – ведь все мы в таких ходили…

Кстати, реквизит на сцене – в основном винтаж. Мало что шилось специально к спектаклю. Искали всем театром. Из дома тащили старьё – штаны, платья, подушки, покрывала… Быть может, именно это и создало ту незримую ауру, которая диктовала артистам рисунок роли. Говорят ведь, что вещи помнят всё. И если обладаешь особой чуткостью, то можешь воспринять энергетику прежних хозяев. А уж кто как не артисты обладают этой особой чуткостью?



«Почти комедия» – обозначен жанр на театральной афише. Но я бы не согласился с таким определением. Перед нами стопроцентная лирическая трагикомедия.

– «Комедия – это трагедия, которая случилась не с нами», – шутливо парировала Лилия Талгатовна словами классика английской литературы и прекрасной магической реалистки Анджелы Картер. Наверное, Лилию Ахметзянову и саму можно охарактеризовать как магическую реалистку, умеющую плеснуть в прозаический гранёный стакан капельку волшебства, преображающего сознание.

Мир русской деревни – и даже шире – России в целом в спектакле создаёт музыка. Оригинальные произведения и аранжировки с детства знакомых композиций Альфита Фархадшина и песни в студийной записи, проникновенно исполненные Алексеем Зильбером на гитаре, Евгением Царьковым на баяне и блестяще спетые Юлией Рахманюк, Эльвиной Сафиной, Гузель Шакирзяновой и Ярославом Кацем, создали ностальгическую, до боли щемящую атмосферу, в которую, как в оправу, инкрустированы жемчужинки-новеллы.



«Патриархальность как она есть (и пусть нас не пугает это слово): веками нажитые обычаи, обряды, уважение заветов старины», – уточнял когда-то Василий Макарович. А как свежо, как современно звучит его требование дать мужику возможность «самому срубить себе дом, отвести душу – вырезать узоры на карнизе, расписать ставни, посадить под окном берёзу, “присобачить” на крышу какую-нибудь такую штуку, что все ахнут».

Связующей нитью повествования стала судьба такого вот мужика, лишённого возможности воспарить над обыденностью. Виталий Дмитриев, сыгравший восьмерых удивительно похожих по складу души персонажей, – да как сыгравший! – достиг трагедийного накала шекспировского уровня, пройдя путь от вечного ребёнка, увлечённого мечтой, до маргинала с искалеченной душой. Не ждите счастливого финала, обманувшись обещанием «почти комедии». Не торопитесь повторить путь обывателя, описанного Шукшиным: «Вы будете плакать в зале, сморкаться в платочек, но… в конце счастливо улыбнётесь, утрёте слёзки, легко вздохнёте и пойдёте искать автора – пожать руку. Где он, этот чародей? Где этот душка?» Лилия Ахметзянова не даст вам этого сделать.



– Вся команда помогала мне создавать спектакль, – как обычно скромничала она. – Идей было просто тьма. Поля Малых очень много интересных наблюдений принесла. У нас этюдный метод был. Каждый воодушевлённо экспериментировал, что-то предлагал. Мы не могли отказаться от вкусного текста, и в «Трёх грациях» авторский рассказ передали соседям на балконе, в «Чудике» придумали диалог с женой, в финале мы тоже решили не ставить окончательную точку, как это сделано у Шукшина. Я считаю, что лучше задать вопрос, ответ на который каждый будет искать самостоятельно.

Ученик Вадима Кешнера Валерий Антонов не перестаёт удивлять своей многогранностью. Не успели мы отойти от восторженного потрясения, подаренного его Митрофаном в «Nедоросле», Мальчиком в «Папамамалогии» и Сашей Беловым в «Ночном трамвае», как на нас обрушилось новое откровение.Вот уж поистине – человек с тысячью лиц! В спектакле «Одна нога на берегу, другая – в лодке» у него шесть ролей – от девятилетнего мальчугана в «Микроскопе» до девяностолетнего деда в «Трёх грациях». И ведь он не только грим и одежды меняет, он и внутренне изменяется до неузнаваемости. Но поразительнее всего – его пластический миманс в сцене обвинительной речи в суде в новелле «Мой зять украл машину дров».

«Тут встал из-за стола представительный мужчина, полный, в светлом костюме. Понимающе посмотрел в зал. Да как пошёл, как пошёл причёсывать! – пишет о нём Шукшин. – И доказывает, доказывает, доказывает – надо сажать».



Валерий Антонов всё это отыграл без слов. Энергетика его персонажа, способность заводиться в процессе выступления, накалять атмосферу – всё это решалось в каком-то первобытно-диком танце, где актёр даже на стенку кидался и чуть ли не ходил по ней. Впрочем, в словах невозможно выразить невыразимое, здесь пословица про один раз увидеть – настоятельная рекомендация, а не образное высказывание.

– Я безумно хотел работать в первом вечернем спектакле Ахметзяновой на сцене ТЮЗа, – откровенничал Валерий Антонов. – Когда я узнал, что Лиля будет ставить рассказы Шукшина, очень много времени ходил к ней и напрашивался в спектакль. Напросился… Ещё в училище мы с однокурсниками делали отрывки по рассказам Шукшина и мечтали о спектакле. А тут, спустя несколько лет после выпуска, мне выпадает такая возможность!







Наверное, про каждого из актёров, вышедших на сцену ТЮЗа в «Одна нога на берегу, другая – в лодке», можно говорить в восторженных тонах. Насколько органичны во множестве ипостасей и Гузель Валишина, и Полина Малых, и Мария Мухортова, и Алсу Густова, и Евгений Быльнов…

– Большое счастье для артиста иметь возможность учиться в новой работе чему-то новому, что-то узнавать. Оказывается, Валерий Антонов играет на балалайке – вот это было открытие для нас. Гузель Валишина научилась вязать, Евгений Быльнов стоять долго в сгорбленном положении, заменяя стол, Анна Иванова очень смешно бегать… А все артисты – переключать своё сердце за кулисами для нового персонажа. Лиля подарила нам эту удивительную возможность, – искренне ликовала Полина Малых. И её радость разделяли те, кому посчастливилось увидеть «Одна нога на берегу, другая – в лодке».



Занавес юбилейного сезона закрыт. Последняя премьера задала новую высокую планку, наряду с другими семью премьерами – прогулкой-импровизацией «Пешеходы», спектаклем для самых маленьких «Ёжики», документальной сказкой «Шварц, человек, тень», аудиоспектаклем «До и после “Бури”», мультимедийным мюзиклом «Книга силы», пластической балладой «Людмила и Руслан» и глиняным сторителлингом «Гончаровательные истории».

В новом сезоне ожидаются постановки чеховского «Дома с мезонином», пушкинской «Барышни-крестьянки», бунинских «Тёмных аллей», которые прямо сейчас рождаются в режиссёрской лаборатории «Театр у школьной доски», «Чучела» Владимира Железникова, горьковского «Лёгкого человека», «Без вины виноватых» Александра Островского и «Омута» Ирины Васьковской.



Не знаю как вам, а мне уже сейчас хочется, чтобы прозвучал третий звонок, распахнулся занавес и началось новое путешествие в мир, где воображение становится реальностью.